Историко-литературный вечер «Россия в изгнании» прошел в зале Детской музыкальной школы. В мероприятие подготовили и провели воспитанники и преподаватели ДМШ, обучающиеся и учителя МОУ ФМЛ, Гимназии №1, МОУ СОШ №5 и №7, Отрадновской СОШ.
В эти дни ровно 100 лет назад начались события, которые до сих пор по-разному оцениваются, но, которые, несомненно, положили начало одной из самых трагических страниц национальной истории. В феврале 1917 года обрушилась историческая власть России. Уинстон Черчилль: «Ни к какой стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была ввиду. Она уже перетерпела бурю, когда все обрушилось…Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена…более сильная, более многочисленная, лучше снабженная армия сторожила огромный фронт…Никаких трудных действий больше не требовалось…иными словами, – держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы… В марте Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна…Держа победу в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями»
Вслед за исходом Царя начнется Великий и небывалый исход России из России, известный как русская эмиграция. Участниками, вольными и невольными, становились представители разных сословий, представители подчас противоположных политических убеждений. История русской эмиграции на протяжении одного только ХХ века рисует картину временами трагичную, редко – счастливую, но всегда – яркую, страстную и никогда – равнодушную. В составе первой волны эмиграции были представители аристократии, буржуазии, армии, творческой интеллигенции, а также немало выходцев из народа — крестьян и рабочих. Понятие «Русское зарубежье» отражает особое культурно-историческое явление, более широкое, чем «русская эмиграция». Русское Зарубежье охватывает всех выходцев из России, укоренившихся в зарубежных странах и – это главное – не растворившихся в другой культурной среде, сохранивших свой язык, культурные и бытовые традиции, обычаи. Уезжали преимущественно русские (95,2%), мужчины (73,3%), среднего возраста — от 17 до 55 лет (85,5%), образованные (54,2%).
По крайней мере, все 20-е годы русские эмигранты жили воспоминаниями о России, в которых она представала в образе нетленного, сказочного и прекрасного града Китежа. Они жили под знаком одной мысли – «Когда мы в Россию вернемся…». Поэтому бытовые трудности, равнодушие, а часто – и пренебрежение местных жителей к русским эмигрантам, чужой хлеб, чужой язык и нравы — все это реальное бытие отступало на задний план перед «подлинной» жизнью, которая в реальности была иллюзорной. Эмигранты, будучи шоферами, официантами, мойщиками посуды, музыкантами в ресторанчиках, продолжали считать себя чиновниками различных классов, артистами столичных театров. Они собирались на свои праздники, отмечали памятные российские годовщины, устраивали литературные и музыкальные вечера, надевали сохранившиеся мундиры и платья. Многие, несмотря на бедность, жили напряженной интеллектуальной жизнью, той, к которой привыкли в Петербурге и Москве, и недоступной пониманию большинства немецких и французских обывателей. Многим это придавало цель и смысл жизни, спасало от подавленности «мелочами жизни». И.Эренбург писал о Берлине 1922 г.: «Не знаю, сколько русских было в те годы в Берлине; наверное, очень много – на каждом шагу можно было услышать русскую речь. Открылись десятки русских ресторанов – с балалайками, с зурной, с цыганами, с блинами, с шашлыками и, разумеется, с обязательным надрывом. Имелся театр миниатюр. Выходило три ежедневных газеты, пять еженедельных. За один год возникло семнадцать русских издательств; где выпускали Фонвизина и Пильняка, поваренные книги, труды Отцов Церкви, технические справочники, мемуары, пасквили».Даже Федор Шаляпин, чьи выступления в эмиграции проходили с неизменным успехом, признавался: «Как бы тонок француз не был, он до конца меня никогда не поймет. Да и там, в России, понимала и ценила меня по-настоящему одна галерка. Там была моя настоящая публика. Для нее я пел. А здесь галерки нет». Великий русский композитор Сергей Прокофьев писал: «В моих ушах должна звучать русская речь, я должен говорить с людьми моей плоти и крови, чтобы они вернули мне то, чего мне здесь не достает: свои песни, мои песни». Ему вторит Сергей Рахманинов: «Как же сочинять, если нет мелодии. Если я давно уже не слышал, как шелестит рожь, как шумят березы». По свидетельству друзей, разлуку с Родиной он переживал «очень мучительно». После 1917 г. в изгнании, а это около 2.5 млн человек, оказалась большая часть интеллектуальной элиты дореволюционной России, люди с мировыми именами — писатели Бунин и Куприн, певец Шаляпин, композитор Рахманинов, актриса Ольга Чехова, конструктор вертолетов Сикорский, изобретатель телевидения Зворыкин, философ Бердяев, шахматный чемпион Алехин и многие другие., как известно, Россию покинули тысячи высокообразованных людей, специалистов фактически всех направлений естественных, технических и гуманитарных знаний. Одних только дипломированных инженеров среди них насчитывалось около трех тысяч. Так, инженер-электрик Владимир Карапетов стал в США университетским профессором, консультантом Военно-морской академии, был удостоен наград и медалей научных обществ, стал автором многих книг в области электромеханики. Инженер А.М. Понятов внес вклад в развитие в США электроники и создал крупную фирму АМПЕКС с 10 тысячами работников. Инженер-строитель Г.П. Чеботарев стал профессором Принстонского университета, где проработал 27 лет. Переехавший из Парижа в Америку инженер-судостроитель В.И. Юркевич был конструктором одного из крупнейших лайнеров XX века «Нормандия», а инженер А.М. Тихвинский – известным конструктором подводных лодок. Но, пожалуй, наиболее ярким (хотя бы в силу своей масштабности) примером в этом отношении может служить перечень имен известных нам русских инженеров, конструкторов, пилотов-испытателей, изобретателей и организаторов производства, внесших свой вклад в развитие американского авиастроения. «Первопроходцами» среди них, приехавшими в США уже в 1918 г., оказались И.И. Сикорский и А.Н. Северский (Прокофьев-Северский). О славе русских авиаконструкторов в Америке красноречиво свидетельствует и тот факт, что при создании новых авиационных фирм финансировавшие их лица ставили условием, чтобы «половина инженеров там были русскими. В области химии в США работали академик В.Н. Ипатьев (1867-1952), о котором нобелевский лауреат Вальштетер сказал, что «никогда за всю историю химии в ней не появлялся более великий человек, чем Ипатьев»; Г.Б. Кистяковский (1900-1982) – вице-президент Национальной академии наук США и консультант президента Эйзенхауэра по науке, И.И. Остромысленский (1880-1939) и другие. В различных областях физики – «отец телевидения» В.К. Зворыкин (1889-1982), специалист по теоретической и прикладной механике С.П. Тимошенко (1878-1972), физик С. Корф (1906-1989), теоретик в области квантовой физики Г.А. Гамов (1904-1968). Русская эмиграция первой волны совершила подлинный духовный подвиг, сохранив и обогатив традиции русской культуры. Русские эмигранты особенно высоко оценивали свою духовную миссию. Барон Б.Э. Нольде еще в 20-м году писал: «С библейских времен не бывало такого грандиозного исхода граждан страны в чужие пределы. Из России ушла не маленькая кучка людей, ушел весь цвет страны, в руках кого было сосредоточено руководство ее жизнью… Это уже не эмиграция русских, а эмиграция России. Россия великого исхода должна быть не вчерашней, а завтрашней Россией: в этом ее основная задача и ее единственное великое оправдание».
Резчикова Е.А.
